Фото: пресс-служба Госкорпорации Ростех
Директор по управлению персоналом Госкорпорации Ростех Юлия Цветкова приняла участие в программе «Таманцев. В итоге» на канале «РБК». Представитель Ростеха рассказала о том, как Госкорпорация справляется с проблемой кадрового дефицита, что делает для привлечения на производство новых поколений квалифицированных рабочих кадров, какая роль в этом отводится среднему профессиональному образованию, а также о необходимости повышения престижа рабочих профессий.
— Аналитический центр при правительстве ожидает дефицит рабочих профессий уже в этом году почти в 4 миллиона человек. Этот прогноз не просто статистическая выкладка, это предупреждение о надвигающемся экономическом шторме. Нужны молодые ученые, инженеры, но в первую очередь — квалифицированные рабочие кадры: токари, фрезеровщики, операторы станков. На прошедшем ПМЭФ министр образования Сергей Кравцов докладывал: в системе СПО уже обучается порядка 4 миллионов студентов. Заметьте, цифра равна дефициту. Стипендии и другие формы материальной поддержки получают 83% из них, и это самый высокий показатель среди стран БРИКС. Престиж среднего профессионального образования в последние годы вырос: по данным министра, так считают почти 83% родителей абитуриентов СПО. Сегодня в техникумах конкурс достигает десяти человек на место. Хочется воскликнуть: как же все хорошо у нас, нерешаемая проблема кадров для промышленности решена! Только сверхзадача все-таки была — достигнуть впечатляющих показателей по числу студентов в колледжах и мер их поддержки среди стран БРИКС или количества квалифицированных специалистов у условного станка в родном отечестве? Какой процент учащихся идут в цеха после окончания колледжей?
— Не вызывает сомнения, что ситуация действительно меняется в положительную сторону за последнее время. Мы можем подписаться под теми данными, которые дает министерство с точки зрения преломления на Ростех, на наши предприятия.
С другой стороны, было бы шапкозакидательством сказать, что все проблемы по кадровому дефициту за счет этого нивелированы. Если брать нас, то по этому году общий дефицит рабочих кадров для реализации гособоронзаказа (я подчеркну, именно гособоронзаказа, то есть самого приоритетного направления) — 28 тысяч человек. А если брать наши перспективные планы, то до 2028 года нам надо 160 тысяч человек, из них 130 тысяч — это тоже рабочие кадры. То есть цифры очень серьезные, и привлекать кадры нужно.
Если говорить, насколько наш дефицит заполняется именно выпускниками колледжей, здесь ситуация не идеальна. Процент сильно разнится в зависимости от региона и направления подготовки. Где-то реально хорошие показатели — 70-80%, где-то — 8-10%. Нам бы хотелось, чтобы больше выпускников колледжей приходили на наши предприятия.
Почему сейчас это не происходит? По нескольким причинам. Одна из них заключается в том, что не всегда выпускники колледжей выбирают рабочие специальности, которые нам нужны. Они могут получить профессию, которая соответствует нашему запросу, но потом уйти работать в какие-то другие сферы. Плюс есть такая причина, как призыв в армию. И мы понимаем, что очень многие ребята, которые отслужили, потом на предприятие не возвращаются. То есть меняется приоритет, меняются интересы. И третья причина — далеко не все выпускники колледжей соответствуют нашим ожиданиям с точки зрения работодателей. То есть мы бы его посмотрели, он готов, но по уровню своих профкомпетенций не соответствует.
— Действительно, казалось бы, по данным правительства, среднее профессиональное образование выбирают около 60% школьников. Миллион двести пятьдесят тысяч человек по некоторым подсчетам. Но самые популярные специальности совсем не технические: все те же юриспруденция, СМИ, менеджмент. В целом, по инжиниринговым специальностям, то есть в промышленность, приходят не более 60% по окончании колледжа от тех 60%, которые поступают в колледжи. То есть валовый набор не показатель ожидаемой прибыли кадров в реальном секторе. Где происходит этот условный кассовый разрыв?
— Я думаю, кассовый разрыв происходит в момент, когда наши студенты колледжей начинают определяться со своей дальнейшей профессиональной траекторией.
— А когда это происходит? До поступления? Или в процессе?
— Это происходит и до поступления, и в процессе поступления. К сожалению, ребята, когда поступают в колледж и даже когда уже в нем учатся, не всегда отдают предпочтение рабочим и инженерным профессиям.
Если называть вещи своими именами, то основной запрос для того, чтобы ребята, поступая в колледж, осознанно выбирали в дальнейшем это направление, — повышение престижа рабочих профессий. Это очень важный момент. Мне кажется, утечка происходит именно потому, что многие идут по каким-то другим направлениям, которые актуальны для них, но не актуальны для государства. Это первое и основополагающее.
Второе — это целевое поступление в колледжи, мы выступаем с такой законодательной инициативой. Я думаю, многие знают, что у нас есть целевой набор в высшие учебные заведения, где целевой договор заключается на входе. И на входе наш будущий молодой специалист знает, что по окончании обучения он придет работать на то или иное предприятие, по окончании обучения отработает не менее определенного количества лет. С точки зрения системы СПО сейчас это не предусмотрено. На входе такие целевые договоры не заключаются. Почему? Это не предусмотрено федеральным законодательством.
— А постановление правительства 555 от апреля 24-го?
— Оно не затрагивает целевое поступление в систему СПО. То есть никто не запрещает работодателю заключать целевой договор уже в процессе обучения. Вот наш студент поступил в колледж, и ты можешь выбирать наиболее достойных, предлагать им заключить целевой договор и трудоустройство по окончании обучения. Но на момент поступления этого не происходит.
Мы вкладываемся в материально-техническую базу колледжей, в практики, которые реализуются на наших предприятиях, на нашем оборудовании. Вкладываемся в наставников, которые закрепляются за студентами. Но нет никакой гарантии, что, отучившись под нашим чутким руководством полтора-два года, он к нам потом придет. Это не наш будущий специалист гарантированно. Это всегда вопрос неоднозначный до момента трудоустройства. Вот это корневое отличие действующей системы СПО от системы высшего образования. В высшем образовании студент, если он выбрал для себя целевое поступление, он гарантированно идет по целевой квоте этого предприятия, он гарантированно придет к нему на работу по окончании обучения.
— Разве по действующему законодательству последняя корректировка постановления правительства от 2024 года не дает такого?
— Нет, пока нет.
— А с какой же тогда инициативой вы выходите?
— Мы как раз выходим с инициативой, чтобы в системе СПО был аналогичный принцип поступления, какой сейчас реализован в высшем образовании. То есть чтобы целевые договоры заключались на входе. Нам крайне важно, чтобы в этом смысле законодательство было изменено. Надо отдать должное Министерству просвещения — коллег это тоже волнует, они нас слышат.
Мы приходим на заводы и говорим: давайте вкладываться в партнерские колледжи, в практики, в наставников. Безусловно, они это делают, но все равно на подкорке возникает мысль: вот я сейчас вложусь, потрачу деньги, которых не так много, силы, вложусь в этих ребят, а они потом выберут кого-то еще или уйдут в армию, а после службы могут выбрать что-то другое.
— Кому эти вопросы? Алгоритм взаимодействия корпораций и колледжей: вы вкладываете деньги — вы имеете право спросить за качество обучения, за мотивацию к обучению.
— Мы, конечно, спрашиваем, потому что, когда работаем с колледжами, не просто вкладываем деньги и ждем, что получится. Мы с колледжами (и в этом смысле большой прорыв — это «Профессионалитет») активно участвуем в формировании учебных программ и можем заложить туда свое видение.
— «Профессионалитет»... Следует ли разделять его и обычное обучение?
— Нельзя сказать, что «Профессионалитет» имеет какое-то радикальное отличие от общей системы СПО. Это более гибкая рамка, которая сильно упрощает взаимодействие работодателя и колледжа. То есть предоставляет больше возможностей для изменения учебных программ, более гибкий подход с точки зрения сроков. Поэтому, когда мы работаем с колледжами, во многом устанавливаем свое видение, какими профессиональными качествами, навыками должен обладать студент на выходе и как для этого поменять учебную программу.
Это идет в рамках работы практически с любым колледжем, с которым мы сотрудничаем системно, но удобнее и проще всего это делать в «Профессионалитете». Это быстрее, гибче, плюс работодатель может входить в наблюдательные советы при колледжах, практически формируя вместе с руководством колледжа стратегию развития, учебную программу и так далее.
— Юлия Дмитриевна, следует ли вас понимать так, что корпорациям, компаниям, вкладывающим деньги в обучение, в лаборатории, в оснащение колледжей, было бы желательно, чтобы колледжи в принципе перешли на рельсы «Профессионалитета»?
— Да, это было бы хорошо, потому что сейчас это наиболее передовой формат. Другой вопрос, что здесь тоже надо смотреть на вещи реально. «Профессионалитет» — это всегда вклад индустриального партнера, потому что если ты, как индустриальный партнер, не готов вложиться в колледж, то ты не входишь в программу. Здесь надо понимать, что не все предприятия в полной мере могут себе эти инвестиции позволить. Предприятия находятся в разном финансовом состоянии. Поэтому мы сейчас с министерством ищем гибкие форматы. Условно говоря, если ты не можешь заплатить живыми деньгами, то ты можешь на своей базе проводить практику для студентов или обучение преподавателей колледжей, или отдать какое-то оборудование. Это тоже может быть засчитано как материальный вклад в «Профессионалитет».
— А колледжам это выгодно? Им же приходится шевелиться в таком случае.
— Выгодно. Если руководство колледжа понимает, что колледж должен развиваться, то заинтересовано в наличии сильных индустриальных партнеров. Потому что если нет заказа от индустрии, то колледж стагнирует. Нет запроса — нет инвестиций в материально-техническую базу. Самое главное, что они теряют связь с производством. Это наиболее критично. Если эта связка теряется, то это уже становится искусством ради искусства.
— Зато жизнь спокойная. Они же получают деньги из бюджета, на эти деньги спокойно живут. А если деньги даете вы, то вы вправе с них спросить.
— Здесь надо отдать должное нашему государству. Они же тоже очень четко мониторят, насколько колледж востребован у промышленности. То есть они понимают: если спрос промышленности падает, сильных партнеров нет, не увеличивается количество поступающих на такие стратегические для страны направления, как операторы станков с ЧПУ, электромонтажники, токари, фрезеровщики и так далее — это тревожный сигнал. Значит, наверное, в консерватории что-то не в порядке.
— А пока разве нет этого тревожного сигнала? Сейчас увеличивается количество поступающих на рабочие профессии?
— Динамика есть. Она позитивная в целом. Не по всем направлениям и не во всех регионах, но динамика хорошая.
Не всегда она в полной мере коррелирует с количеством выпускников, которые приходят к нам. Здесь мы бы разделили на три ключевых фактора, что препятствует этому.
Прежде всего, о чем мы с вами говорили, — это целевое поступление в колледжи. И здесь, повторюсь, нас услышали, и мы надеемся, что в ближайшее время будут изменения в федеральном законодательстве, которые эту ситуацию позволят сдвинуть с мертвой точки.
— Мне странно, что об этом никто не говорит.
— Об этом на самом деле много говорят. Союз машиностроителей, куда входит Ростех, а Сергей Викторович Чемезов его возглавляет, об этом постоянно говорит. И не просто говорит, но и инициировал соответствующие изменения на уровне Госдумы.
Сейчас есть идея сделать приоритетное поступление для целевиков ОПК в рамках «Профессионалитета». Это уже будет хорошо. Но если еще сделают целевой набор по аналогии с высшим образованием, это будет просто здорово. В стратегии образования этот вектор есть. Теперь надо дождаться, чтобы он получил какие-то реальные очертания в федеральном законодательстве. Это первое.
Другой момент — армия.
— Армия, вы говорите. Получается удивительное. Компании, федеральный центр, регион вложили огромные деньги в обучение студента. А дальше что? Закон не позволяет трудоустроиться. Молодые еще не специалисты уходят в армию. Они возвращаются, но теряют все, даже первичные, компетенции, которые получили в СПО. Или в большинстве своем не возвращаются. Давать выпускникам отсрочку на год или два от армии — вот такое здравое предложение поступило. Готов ли Ростех его поддержать?
— Мы не просто готовы, мы инициаторы таких предложений. Мы как раз на уровне законодательной инициативы предложили давать отсрочку на год, потому что считаем, что этот год как для выпускника колледжа, нашего целевика, так и для выпускников высших учебных заведений — очень хорошая возможность «прорасти».
Понятно, что за год не достичь самого высокого уровня, но, во-первых, человек уже научился применять на практике то, чему его учили. Во-вторых, он адаптировался на предприятии, почувствовал, чем оно живет. У него появился свой коллектив, куда ему хочется вернуться. То есть этот год на самом деле — очень серьезный период, который позволяет после армии ребятам возвращаться. Они уже в какой-то степени вошли в профессию, почувствовали вкус, драйв, и им хочется вернуться.
Плюс есть материальная составляющая: ни для кого не секрет, что мы серьезно за последние годы наращиваем среднюю зарплату на наших предприятиях. Стараемся, чтобы она была выше, чем средняя зарплата по региону. Мы наращиваем объемы наших социальных расходов. Должен быть в том числе и материальный стимул, чтобы ребята понимали: профессия — это не просто потому, что так надо, но и очень хорошее материальное подспорье для тебя, для семьи и для организации своей дальнейшей жизни.
— Приведу комментарий студентов, взятый мной из пабликов. Так рассуждает 19-летний Данила: «Допустим, мне предложили даже 200 тысяч на предприятии промышленного производства. Но это же каторга. Вставать в шесть утра, мазут по локоть, начальник орет, а в доставке — свобода: захотел — поехал, не захотел — дома сижу. Я лучше за 40 тысяч в кофейне буду, чем в цеху, там же грязно, шумно, опасно. А деньги? Что деньги... А жить когда?» Скажите, какая ассоциативная картинка рисуется сейчас по поводу «я человек рабочей профессии»? Как он выглядит, чтобы его можно было нарисовать и показать ребятам, которых вы мотивируете на работу на производстве?
— Издалека зайду. Мне кажется, такой комментарий — достаточно типичный. Я думаю, так же можно сказать про работу врача, учителя. К сожалению, так считают многие и среди молодежи, и те, кому за 40, то есть это от возраста не зависит. Все хотят получать больше, напрягаться меньше, то есть комфорт, комфорт и еще раз комфорт.
— Но разве это плохо?
— Глупо отрицать: комфорт — это хорошо. Другой вопрос, что должен быть какой-то разумный баланс в этом комфорте. Я не про то, что должно быть сложно, плохо, кровь, пот и слезы. Но если вы помните, однажды тот, кто говорил про кровь, пот и слезы, оказался для страны гораздо продуктивнее того, кто обещал комфорт. Это я про Черчилля.
При всем том, что у меня к комфорту очень осторожное отношение, мы говорим: надо делать так, чтобы ребята на заводы хотели прийти, чтобы не было этих стереотипов, негативных представлений. Что для этого надо делать? Улучшать условия труда, чтобы у людей было достойное рабочее место с точки зрения промышленной безопасности, с точки зрения промышленной медицины, с точки зрения спецодежды, которая нужна. И мы это делаем.
— Это нужно делать или это уже делается?
— Нельзя сказать, что везде в полной мере идеально. Мы, конечно, к этому идем и стремимся, чтобы у нас везде были единые стандарты. Становится гораздо больше высокотехнологичных производств, где есть достойное рабочее место, высокотехнологичное оборудование, хороший уровень промышленной медицины, что тоже очень важно, если люди работают в цехах; достойная заработная плата и социальный пакет. В нашем случае это добровольное медицинское страхование, жилищная программа, отдых и оздоровление для тебя и членов семьи и многое другое, во что мы интенсивно вкладываемся. Конечно, сейчас очень серьезный уровень автоматизации производства, это направление развивается феноменальными скоростями: цифровые двойники, 3D, техническое зрение и многое другое.
— Кстати, операторы технического зрения получают очень хорошие зарплаты.
— Там и уровень квалификации какой нужен. Есть еще один расхожий стереотип: система СПО — это что-то простое, примитивное.
— Пэтэушник.
— Пэтэушник, да. Но даже если посмотреть на те профессии, которые сейчас входят в систему СПО, и те знания, которые ребята там получают, это космос на самом деле: высокий уровень программирования, если взять тех же операторов станков с ЧПУ; люди, которые разрабатывают, эксплуатируют беспилотные летательные аппараты (наиболее сейчас востребованное направление) и авиационную технику; ребята, которые занимаются кибербезом, квантовой коммуникацией и интернетом вещей. То есть очень много максимально высокотехнологичных направлений. И чтобы туда поступить, надо серьезно впахивать. На тех ребят, которые там учатся, ложится серьезная нагрузка и практическая подготовка, потому что 70% практической подготовки в партнерских колледжах мы берем на себя. То есть не всегда даже надо развивать материально-техническую базу колледжа, можно это делать на предприятии.
Возвращаясь к комментарию нашего Данилы, надо четко понимать: сегодня это не пэтэушник, а человек, который по своему уровню подготовки и по тем условиям, где он работает, я бы сказала, не хуже, чем в инженерном КБ.
— Да, у вас КАМАЗ, ОАК, «Вертолеты России», Уралвагонзавод, «Росэлектроника», «Швабе», концерн «Калашников» — дух захватывает. И если говорить, что там сейчас все по-другому, не так, как было 40-50 лет назад, почему мы этого не видим, например, в кино?
— Мы уже сделали неплохие шаги в этом направлении. Это, конечно, не кино пока, тем не менее об этом тоже можно рассказать. С этого года мы присутствуем во всех школах в рамках программы «Россия — мои горизонты». То есть у ребят с шестого по одиннадцатый класс есть цикл предметов, которые посвящены именно их вовлечению в будущую профессию. И в этом году мы выступили с тремя темами, рассказывали про машиностроение, оборонно-промышленный комплекс. То есть все школьники во всех школах страны увидели, что из себя представляют предприятия Ростеха. И там как раз были съемки на предприятиях в Москве и регионах — Уфе, Омске, Ижевске, Перми, Пензе.
— Юлия Дмитриевна, важнейший вопрос. Если молодой человек закончил колледж в Твери, а рабочих рук в Ростехе остро не хватает где-нибудь в Стерлитамаке, он готов переехать. Но жилье? Насколько сейчас в Ростехе вопрос обеспечения даже не квартирами, а общежитиями проработан?
— У нас есть несколько ключевых направлений. Прежде всего, это корпоративная поддержка на первоначальный взнос или на проценты по ипотеке. Причем для молодых специалистов мы включаем эту программу, не дожидаясь стажа трех лет. Кстати, в регионах объем такой корпоративной поддержки — до полутора миллионов рублей, и есть социальная логика: чем меньше зарплата, тем выше корпоративная поддержка.
Еще один вид поддержки — компенсация арендных платежей. В тех регионах, где у нас максимальный дефицит кадров и где нам надо массово наращивать производственную программу, мы стремимся строить арендное жилье, которое предоставляется на очень гибких условиях.
Например, наше уфимское предприятие холдинга ОДК вообще ничего не берет со своих сотрудников за аренду. КАМАЗ варьирует арендную ставку в зависимости от профессионализма, стажа и так далее: чем лучше ты работаешь и чем лучше себя проявляешь, тем лучше условия аренды этого жилья.
Конечно, когда мы говорим про популяризацию рабочих и инженерных профессий, надо показывать сильные стороны: хорошую зарплату, социальный пакет, захватывающие дух проекты, потому что зачастую эндорфины от того, что ты что-то сделал, в разы выше, чем от TikTok или от прогулки на самокате по городу.
Но вот что бы мне хотелось сказать. Как бы ты ни старался, всё равно всегда где-то будет зарплата повыше, где-то проект поамбициозней, поэтому не хотелось бы делать ставку только на это.
Стране сейчас нужны рабочие и инженеры, так как это вопрос технологического суверенитета, вопрос развития. Очень важно, чтобы ребята понимали, что это нужно, чтобы у них формировалось государственное мышление. И хотелось бы, чтобы про это больше говорили и доносили до молодежи всеми возможными способами. То есть не только материальной стороной и захватывающими проектами стимулировали, но и сопричастностью к государственным задачам. Это определенное мышление, которое формируется со школьных лет. Это очень важно.
— Да, но на это тоже нужен грамотный государственный заказ. И еще чтобы то, что они увидят в рекламе, в кино, соответствовало действительности. Чтобы не обмануть.
— Конечно.
Свежие комментарии